…Набежали тучи, быстро потемнело, поднялся сильный ветер и началась гроза. Ветер быстро усилился, и началась настоящая буря с ливнем. По улицам потекли реки дождевой воды, хлопали раскрытые окна, ветер ревел так, что не было слышно звона стекла разбитых окон. Деревья падали, обрывая провода. Осторожно раскрыв окно, я выглянул наружу - страх и ужас! Из подворотни боковых ворот со двора института вырывались потоки воды, через которые с трудом переправлялся какой-то мужчина. Это был Саша Филатов. Вдруг прямо перед ним, поперёк улицы Репина упал большой, старый пирамидальный тополь, едва не накрыв Сашу. Я крикнул ему, он поднял голову и прокричал: «Слава, видал! Чуть не на меня».
Буря бушевала ещё долго, успокоилась только к закату солнца. Домой пришлось добираться босиком, закатав брюки выше колен. Улицы были затоплены потоками воды, кругом валялись упавшие деревья и сломанные ветки. Редкий для Грозного природный катаклизм.
Однако припоминаю ещё один. За двадцать лет до этого урагана, зимой 1973-74 года на Грозный обрушился сильнейший мороз. Температура упала до -30 и более. Для нашего города это просто катастрофа. Помню, в какое положение попали жильцы «пятиэтажек» на улице Спартака, что за вокзалом. Дом, как и ряд других домов, отапливался своей котельной, куда подавался газ. Газ не сухой, какой был на кухнях, а жирный. От сильного мороза он «загустел» на стенках труб, давление сильно упало и батареи были практически холодными. Все стали включать электрические обогреватели, часто самодельные и из-за перегрузок на трансформаторах выбивало «масленники» (предохранители). Дома погружались во тьму. И это при морозе более 30 градусов. Мы опускали «уши» на шапках, и я впервые в жизни видел, как по краям шапки оседал иней от дыхания.
В 1994 году в городе не осталось практически никого из близких знакомых и друзей детства, только Володя Колесников. Душа пребывала в смятении и тревоге - что же будет дальше? Что ждёт нас, оставшихся в ставшем как бы чужим городе, где всё знакомо с раннего детства. Уже тогда, не зная, что через два года я навсегда покину его, я прощался с моим городом. Я бродил по улицам своего детства, заходил в наш институт (в старое здание) и проходил по всем этажам, из конца в конец его коридоров, и студенческие годы живо воскресали в памяти. Заходил туда, где я часто бывал в прежние годы - в КИВЦ, в ЦНТБ, в трест Грознефтегеофизика, в ГИПРОгрознефть к Борису Ивановичу Луговому, в Статуправление - просто повидать знакомые лица ещё не уехавших людей и поболтать с ними. Я как бы цеплялся за прошлое, уходил от надвигающейся тревожной неизвестности.
Это как-то успокаивало моё смятение. И сейчас во мне живы ощущения тех тревожных дней, и сейчас, как это ни парадоксально, я согласился бы пережить их заново. Мне трудно передать словами, почему…
Скоро, уже скоро я вернусь к нашим преподавателям, к нашему институту…
10 июня 2003
22 августа 1995 года умер Олег Гайшун. Я был знаком с ним ещё в годы учёбы в институте на старших курсах. Многие студенты наших лет должны помнить Олега - он был «заведующим» музыкального сопровождения институтских вечеров отдыха, «крутил» на вечерах в нашем клубе на третьем этаже пластинки с танцевальной музыкой 30-40 годов, популярной в наше время. Это были пластинки с записями оркестров Рэя Нобла, Амброуза, Генри Холла, Гая Ломбардо, Джека Хилтона, Марека Вебера, Глена Миллера, Александра Варламова, Александра Цфасмана и других. Очень популярной была в то время музыка из кинофильма «Серенада Солнечной долины».
…Почти полную коллекцию отреставрированных записей этих оркестров, составленную Глебом Скороходовым, я собрал ещё в Грозном и бережно храню до сих пор, хотя и приобрёл в последние годы четыре выпуска компакт-дисков с этой музыкой. Многие любимые и памятные мелодии этих оркестров я храню на компьютере…
На этих вечерах зал ломился от гостей. Сколько усилий тратилось нами на приобретение пригласительных билетов на двоих! У входа в институт стояли дежурные, пропускавшие строго по пригласительным билетам, и всегда толпились желающие попасть на вечер. Гостями наших вечеров нередко были студенты пединститута и музыкального училища. Ликующая, беззаботная наша молодость, весёлое и радостное настроение - как это было давно и как недавно…
Помню Олега тех лет - молодого, серьёзного, стройного, в чёрном костюме и белоснежной рубашке с узким чёрным галстуком. Иногда он выходил в зал клуба из «радиорубки», иногда и танцевал с нами. В предвоенные годы я часто виделся с ним в ГИПРОгрознефти, он работал (с конца 80-х годов) у Бориса Ивановича Лугового в отделе АПР на графопостроителях, в угловой комнате первого этажа, окна которой выходили на трест Грознефтегеофизика и ЦНТБ. В этой комнате Олег хранил старый проигрыватель и старые пластинки, сохранившиеся, думаю, со студенческих лет. В этой комнате мы с ним вспоминали былое и слушали старую музыку, что помогало нам забыть постоянное ощущение тревоги этих двух последних, ещё мирных, предвоенных лет…
…В один из этих студенческих вечеров судьба и свела меня впервые с Саламбеком Хаджиевым, дежурившим на входе в институт. Он был студентом технологического факультета на два курса младше нас. У меня не было пригласительного билета, и я пытался пройти с помощью вахтёра, по протекции мамы, работавшей комендантом общежития, что на улице Ленина, рядом с нашим Дворцом спорта (в подвале этого общежития и прятался от обстрелов Сергей Сергеевич Козловский). Пройти Саламбека мне не удалось, но меня пропустили вахтёры через боковые ворота в институтский двор, выходившие на Чеховский сквер.