Ездили мы и в Тыртову рощу, что по дороге на Червлёнский перевал, за кладбищем. Роща была в глубокой низине, подходившей к самой дороге, так что видны было только кроны деревьев справа от дороги, если ехать из города. Красивая рощица, с множеством тропинок и просёлочных дорог, где мы проводили многие часы летними днями. Любили мы ездить и в Чернореченский лес, наслаждаясь там его прохладой и водой из многочисленных источников.
Однажды я, вместе с Валерой Блискуновым и Игорем Васильевичем Сельским с его другом, заядлым рыбаком, поехали на велосипедах на целый день на Терек, на рыбалку. У этого друга Игоря Васильевича перегревалась втулка заднего колеса, и нам приходилось раза три останавливаться по пути, чтобы втулка охладилась. На таких «привалах» мы с Валерой заслушивались рассказами наших старших спутников, которые, покуривая, вспоминали разные случаи из своей богатой приключениями жизни. На одной из остановок мы перекусывали, а друг Игоря Васильевича, послюнив палец, время от времени дотрагивался до втулки, проверяя, не остыла ли она, и каждый раз в этот момент Игорь Васильевич незаметно издавал звук, как будто слюна шипит на втулке, подмигивая нам с Валерой. Друг его долго не мог понять, почему втулка так долго остывает.
…С геологическими материалами для моего первого курсового проекта я знакомился в архивах фондов объединения Грознефть. Отец мой познакомил меня с начальницей архивов, милой пожилой интеллигентной женщиной, имени которой я не запомнил. Она предоставила в моё распоряжение старинные отчёты по геологическим работам в междуречье Хулхулау и Гумса, написанные ещё в конце позапрошлого века, в 1880-90х годах. Что это были за отчёты! Так теперь не пишут. Я читал их, как читают книги о путешествиях. Так писал свои книги «В дебрях Уссурийского края» и «Дерсу Узала» Владимир Клавдиевич Арсеньев, рассказывая о своих экспедициях с целью изучения перевалов горного узла Да-Дянь-Шань и центральной части Сихоте-Алиня у реки Уссури. К отчётам были приложены множество топографических схем и геологических разрезов, выполненных, как это делалось раньше, на специально обработанной бумаге - «синьке». Материала было много, был он очень интересен, и я без труда написал и защитил свой первый курсовой проект.
Много позже, в 1965 и 66 годах, я несколько раз посещал эти красивейшие места Чечни в окрестностях сёл Элистанжи, Беной и Ведено. Поездки туда совершались по инициативе Музы Николаевны Смирновой. Я тогда работал в тематической партии треста Грознефтегеофизика под началом Татьяны Васильевны Яковлевой (о ней я писал ранее). С нами работал и Юра Дудин, сын заведующего кафедрой физики Валентина (не помню отчества) Дудина. Кстати, Юра ещё один гравиразведчик, после института он работал в морской гравиметрической партии, базировавшейся в Геленджике. Обычно мы с Юрой мариновали ведро баранины для шашлыка и закупали на общие деньги вина. Муза Николаевна вместе с Бражником заезжали за нами в трест на институтской машине, и мы с Юрой, Татьяной Васильевной и другими сотрудниками партии отправлялись с ними в путь на целый день, так сказать, в творческий отпуск. Эти поездки, удивительную красоту природы этих мест, костёр и шашлык на свежем воздухе мне никогда не забыть…
Юра Дудин, гравиразведчик, как я с Аллой Любченко, конечно, помнит, чрезвычайную секретность этих работ. Каждое утро, придя на работу в наши трестовские фонды, я брал тубус с крупномасштабными топографическими картами, а вечером запечатывал тубус и сдавал в хранилище фондов. Карты были крупного масштаба, с множеством подробностей - так на карте Грозного (на нескольких листах) можно было видеть все детали строения нашего института. По этим картам мы вычисляли поправки за влияние рельефа местности на полевые гравиметрические измерения - кропотливая работа по «снятию» высот рельефа вокруг каждой точки полевых наблюдений по специальной, прозрачной палетке. Работа была трудоёмкой, и поэтому при первой же возможности мы переложили все расчёты поправок на плечи ЭВМ (высоты же рельефа снимались по-прежнему вручную).
Главным объектом секретности были географические координаты точек полевых наблюдений, хотя эти координаты были относительными, и смещение их относительно истинных координат известно было только малому числу военных и гражданских лиц. Второй объект секретности - само изменение силы тяжести (это самое изменение силы тяжести, а не сама величина силы тяжести, и измеряется гравиразведкой) в любом из направлений на поверхности Земли. Для определения её необходимы данные о плотности пород, слагающих геологический разрез площади разведки. Огромное количество этих данных я, в своё время, получал в лаборатории ГрозНИИ, руководимой Баговым, который получал эти данные о плотности, исследуя керны (образцы пород), извлекаемые при бурении скважин.
И секретно всё это было потому, что, как я слышал (и, полагаю, что так оно и есть), данные об изменении силы тяжести заложены в микрокомпьютеры, установленные на крылатых ракетах, которые управляют движением этих ракет после из запуска. А так как ракеты эти летят очень низко над землёй, огибая неровности рельефа, на их траекторию сильно влияет локальное изменение силы тяжести, что и учитывает бортовой микрокомпьютер, корректируя траекторию полёта.