По предложению комитета единогласно проголосовали за резолюцию: «Движение Туземного корпуса на Петроград прекратить, так как дивизия была обманута. В Петроград направить делегацию для вручения Временному правительству резолюции корпуса и проведения переговоров.
Возглавить делегацию генералу Багратиону. С ним вместе выехать членам корпусного и полковых комитетов, а также всем георгиевским кавалерам дивизии».
Настроение у солдат стало праздничное. Большое несчастье удалось предотвратить.
Делегаты наспех приводили себя в порядок. Ведь побывать в Петрограде не шутка! Другому такое и во сне не снилось!
Через некоторое время поезд торжественно тронулся в путь, увозя в столицу несколько сот всадников и офицеров, среди которых не было почти ни одного без наград. Ингуши взяли с собой и Вику. Она была единственной женщиной в поезде.
На станции гремел духовой оркестр.
Когда стоявшие под Вырицей ингуши увидели в окне проходившего состава своих и кто-то крикнул: «Калоя арестовали», десятки всадников на ходу кинулись к делегатскому поезду и повисли на его подножках.
Вскоре недоразумение выяснилось. Но ингуши уже не покинули вагонов и, присоединившись к делегатам, отправились в Петроград.
Всю дорогу Мухтар отвечал на бесконечные вопросы всадников, рассказывал о положении в стране, о том, что народ и армия должны в конце концов взять власть в свои руки.
Беседуя, они не заметили, как поезд подошел к самому старому в Петрограде Царскосельскому вокзалу первой в России железной дороги, по которой еще недавно ходили поезда царской семьи.
Паровоз торжественно засвистел. А когда начал останавливаться у перрона, украшенного металлическими цветами, военный оркестр грянул марш.
Глубокое волнение охватило всадников. Город, который по повелению генерала Корнилова они должны были залить кровью, на улицах которого они должны были убивать и умирать, навлекая на себя вечное проклятие народа, этот город встречал их как друзей.
На привокзальной площади состоялся короткий митинг. Фронтовиков приветствовали ораторы от Петроградского Совета, от профессиональных союзов и гарнизонов города. А затем Багратион с военными, встретившими его, уехал на автомобиле к Керенскому вручать решение корпусного совещания, а всадники, построившись по три, двинулись в город.
Колонну возглавила группа руководителей Петроградского Совета и рабочих. С ними шел и Илья Иванович. Снова заиграл оркестр. Толпы людей вдоль всего Загородного проспекта приветствовали процессию, забрасывая воинов живыми цветами, которые тут же везли на двуколках.
В первой шеренге дивизионных представителей шагал Калой. Рядом с ним - Мухтар и Вика. Белая косынка Вики, спускавшаяся на плечи, в знак траура по мужу была покрыта крепом. Мухтар отличался от всадников только тем, что на нем не было погон и шашки.
Колонна шла по центру города. Горцы, по традиции, ничему не удивлялись, хотя ни один из них никогда не мечтал о параде на улицах столицы.
Когда затихал оркестр, до них доносился шум толпы, возгласы, дружеские приветствия. Не было видно ни одного враждебного лица. Словно гора свалилась с плеч петроградцев, которые все эти дни жили под угрозой смертельной опасности. Одновременно по городу распространилась весть о том, что части Третьего казачьего корпуса, как и «дикая дивизия», вышли из повиновения начальства и отказались идти на Петроград.
Корниловский поход был остановлен на подступах к городу, разбит и обезврежен без крови.
За годы войны Калой выучился ходить в строю. Он, как и все, левой рукой придерживал шашку, а правой, которую покрывал опущенный рукав черкески, делал широкие взмахи. На боку его в лакированной кобуре красовался морской парабеллум. Этот великолепный трофей он тщательно скрывал от начальства до последнего дня. Такого оружия не было в дивизии ни у кого. Калой смотрел вперед. Взгляд его казался бесстрастным. Но он видел все, что делалось вокруг. Он был очень доволен и от того, как повернулись события, и от своего участия в этих делах.
«Царь Николай, генерал Корнилов, командующий всей русской армией и всей войной, - мысленно обращался он к ним, - вот он тот день, когда вы узнали меня! Вы не хотели думать обо мне, знать, чей хлеб едите, не ведали, чем я кормил свою семью, и хотели с моей помощью взобраться на свой стул, который стоял на нашей спине?.. Не вышло, потому что все мы теперь вместе и у нас в руках вместо плуга -винтовка...»
Устыдившись своих горделивых раздумий, Калой скосил глаза на Мухтара, потом на Вику, словно они могли прочитать его мысли, и увидел, что Вика вытерла платком глаза.
— Зачем так? - спросил ее Калой, не поворачивая головы.
— Пройдет... - ответила Вика. - Подумала, что он тоже был бы теперь с нами... - Она попыталась улыбнуться.
— Все, кто нету, - все равно с нами! Они все вижу... - с фанатичной убежденностью произнес Калой, и Вике показалось, что ей стало легче от этих слов.
Вышли на Невский. Здесь толпа была еще гуще. Оркестр отошел в сторону, продолжая играть. На головы, под ноги солдат снова полетели цветы. Когда оркестр умолк, горцы услышали мягкий стук своих шагов на торцовой мостовой, ровной, как стол.