И делегаты разъехались. Одни в соседний полк к черкесам, другие к чеченцам и в остальные части.
С каждой группой на всякий случай Калой послал по нескольку всадников-ингушей.
Бийсархо не вернулся. Командовать его сотней было некому. И тогда команду подал Калой.
- Са-а-дись! - крикнул он. Всадники вскочили на коней. Командир второй сотни подъехал к Калою.
- Ты знаешь, что за это самоуправство и за срыв боевого приказа тебя могут расстрелять?
- Знаю. Но меня не расстреляют, - ответил Калой. - У меня в полку много родственников. А у них — свои родственники. А кто не родственник, так тот вместе со мной три года под смертью ходил. Ты видел, кроме воровской сотни, все за то, чтобы вернуться в вагоны. Да и из воров добрая половина согласна с нами. Кто меня расстреляет? А вот, если мы захотим, мы сможем... любого! И спросить будет не с кого!
- Ты знаешь, сколько у власти войск? - спросил офицер.
- У какой власти? — переспросил Калой.
- У командующего. У Корнилова.
- Знаю, — ответил Калой. - Много. Но сегодня - на один полк меньше. А завтра... С вершины срывается один камень, а до дна он доходит лавиной! Посмотрим!
Мухтару подали лошадь. Они с Калоем стали во главе полка и тронулись в обратный путь. Сотни последовали за ними.
Ингушский полк - авангард армии Корнилова - повернул от Петрограда.
Вся линия железной дороги, восстановленная от Царского Села до Вырицы, все станции и полустанки к этому времени были забиты подошедшими эшелонами горцев. Штаб дивизии передвинулся на станцию Чолово.
И по всей линии молниеносно пролетела невероятная весть: «В Ингушском полку бунт! Всадники отказались выполнять боевой приказ главковерха, вернулись в свои вагоны!..»
Багратион был вне себя. Он созвал экстренное совещание командиров бригад и полков.
В белой парадной черкеске, при всех орденах и медалях, сверкая драгоценной саблей и кинжалом, князь метался по вагону. Наконец он остановился, бросил презрительный взгляд на Мерчуле, гневно посмотрел на своих офицеров и голосом, привыкшим повелевать, отчеканивая каждое слово, сказал:
- Предлагаю силами вверенных вам полков ингушей немедленно окружить и разоружить. Зачинщиков - расстрелять!.. Ваше мнение?
Воцарилось неловкое молчание. Никто из офицеров не хотел говорить первым. Губы князя тронула недобрая усмешка.
- Тогда прошу по старшинству.
- Ваше превосходительство, - послышался глухой голос князя Чавчавадзе. — Не возражая по существу вашего предложения, я позволю себе просить не привлекать к этой операции моих черкесов. Мотивирую: мы все время в одной с ингушами бригаде. За войну люди сжились. Ведь матросы и мусульмане побывали и у нас...
- Если будет принято решение разоружить ингушей, придется разоружать и чеченцев, - заявил командир Чеченского полка. - Это один народ. Я позволю себе напомнить известный случай: когда Ингушский полк атаковал «Железную дивизию», мои без команды ринулись им на помощь. И умирали...
- Дело в том, ваше превосходительство, что взаимоотношения наших полков складываются на взаимоотношениях этих народов на Кавказе, - заметил командир кабардинцев. - И ни один кабардинец, дагестанец или осетин не позволит себе поднять руку на ингуша или чеченца здесь, ибо они знают: это тот-час же отзовется там, в их доме, враждой и кровопролитием.
Багратион помрачнел.
Когда поднялся полковник Мерчуле, наступила такая тишина, что стало слышно, как где-то беспомощно зудит муха, попавшая в паутину.
- Ваше сиятельство, господа офицеры! Событие, которое произошло в моем полку, весьма прискорбно. Я сожалею о нем. Но сегодня от этого не гарантирован никто. Веяние времени. Однако я не об этом. Встал вопрос о разоружении полка. Я заявляю: никто никогда эти полки не разоружит! Чтобы сделать это, их нужно просто истребить! Но в такой операции, ваше сиятельство, на них пришлось бы положить немало! Это лучшие, обстрелянные кадровые части. Я уверен, ни один всадник нашей дивизии против ингушей и чеченцев не пойдет! Других войск здесь нет. Да и какой был бы смысл в подобном кровопролитии на виду у революционной столицы? И последнее — при всех обстоятельствах я никогда не покинул бы моих солдат! Багратион хлопнул по столу и вскочил. Вид у него был такой, словно с ним вот-вот случится апоплексический удар.
- А что же вы предлагаете, командир изменников?! - закричал он. Голова его нервно покачивалась. - Прикажете всем присоединиться к вам и вместе бунтовать? Разделить с вами ваш позор?
Мерчуле побледнел, шагнул вперед, положил руку на эфес.
- Ваше сиятельство, меня удерживают только ваши седины! Упрек считаю незаслуженным и возвращаю его. Николай Николаевич, Николай Второй, генерал Алексеев, генерал Брусилов, генерал Корнилов - не слишком ли много главковерхов для одной войны, для одной армии и для одной страны?
Присяга Николаю Романову, Временному правительству, верность Родзянке, князю Львову, адвокату Керенскому... Позвольте вас спросить, генерал Багратион, кому из них изменил я и мой полк? И кому из них верны остаетесь вы?.. Позвольте узнать, кто мы - регулярная армия Российской империи, призванная защищать священные границы родины от иностранного нашествия, или Особый корпус Третьего отделения, ландскнехты сомнительных претендентов на власть?