Он велел адъютанту созвать офицеров. И когда те подскакали, сказал:
- Господа офицеры! Я заболел и не могу превозмочь тяжелого состояния... Командовать полком приказываю командиру четвертой сотни штаб-ротмистру Байсагурову. Сожалею, что не в силах быть вместе... Надеюсь на службу!
Проводив Мерчуле, Байсагуров вернулся. Он был бледен и строг, как никогда.
А впереди, на поле, смотр проходил как настоящие маневры. Один за другим выходили Татарский, Чеченский полки. По сигналам они перестраивались, меняли аллюры...
Байсагуров отдал приказ надеть бурки. И общий облик полка, одетый в домотканые черкески, преобразился.
Команды следовали одна за другой и все больше удивляли офицеров, которые чувствовали в них что-то неладное.
- Подтянуть подпруги! Са-а-а-дись!..
Еще несколько команд — и полк отступил назад и скрылся в лесу. На месте остался только сам Байсагуров, штандарт, трубач да взвод всадников.
Но вот очередь дошла до третьей бригады. Тронулся Черкесский полк, за ним должны были идти ингуши.
А на кургане только сейчас заметили, что полк исчез.
На месте Ингушского полка стоял взвод. Тридцать человек вместо восьмисот. Это было невероятно. Но полка не было.
Начальник дивизии посмотрел на командира бригады. Тот без шума направил к ингушам штаб-офицера. И в это время в их расположении послышался сигнал: «Развернутым строем - шагом марш!»
Из лесу выступили черные всадники.
Начальство не успело понять, что происходит, как последовал новый сигнал полковой трубы: «В ла-ву! От середины!..»
Начальник дивизии искоса посмотрел на своего дядюшку. Главковерх с заметным любопытством следил за движением конницы, а она стремительно рассредоточивалась по фронту и шла за своим командиром полка, который со знаменем и трубачом быстро уходил вперед.
- «К середине - со-о-омкни-и-и-ись!» - скомандовал трубач. Всадники вновь понеслись к центру.
- «Шаш-ки-к-и во-о-о-н! В атаку марш-марш!» - последний раз прозвучала медь, и тысячи лошадиных копыт в бешеных ударах обрушились на поле.
Земля задрожала.
А всадников не было видно. Они лежали на конях, над которыми взлетали черные крылья бурок и голубых башлыков.
Вот их командир свернул направо и наперерез полку помчался к кургану. Шагах в двадцати он выпрямился в седле, поднял перед собой клинок и, осадив коня, отсалютовал:
- Ваше высочество! Ингушский полк в атаке! Штаб-ротмистр Байсагуров!
Как только он повернулся и встал лицом к полку, его всадники разом поднялись на стремена и, сотрясая воздух гиканьем и возгласами «вурр-ооо!», яростно размахивая и кружа саблями над головой, лавой промчались под штандартом и скрылись за дальней деревней в тучах пыли.
Отдав честь главнокомандующему, Байсагуров сделал свечу и как вихрь умчался за полком.
Главковерх, не скрывая удовольствия, похвалил атаку и поблагодарил племянника и командира бригады за настоящий сюрприз.
- Рады стараться! - по-солдатски ответил полушутя, полусерьезно начальник дивизии.
- Кто командует полком? - спросил главковерх, насупив брови.
Помощник командира дивизии ответил, что командует полком полковник Мерчуле. Но он внезапно заболел, и полк вел командир четвертой сотни штаб-ротмистр Байсагуров.
- Отлично! Побольше бы таких! - сказал великий князь. - Командиру полка благодарность. Штаб-ротмистра произвести... Кес-ке-се? - вдруг спросил он, взглянув на поле.
Там к центру плаца шагом подъезжал одинокий всадник на брюхатой лошади. В левой руке его сверкала шашка, в правой была плеть. Ехал он траверсом, лицом к начальству, и изо всех сил нахлестывал свое толстокожее животное. А оно, как от овода, только отмахивалось от него хвостом. Наконец всаднику все же удалось разогнать лошадь, и она нашла курцгалопом, вздымая вместе передние ноги и едва продвигаясь вперед. И тогда всадник тоже закрутил шашкой над головой, заорал «вур-ро-о-о!» Стало ясно: он шел в атаку вслед за своим полком.
А на поле уже вступали донцы.
Кто-то из штаб-офицеров поскакал, чтобы убрать всадника в сторону.
Тем временем лошадь его, видимо, приняв возглас «вурро» за «тпрру», остановилась. Заложив на спину кренделем короткий хвост, она стала освобождать свое бездонное брюхо от казенного фуража. Понукания не действовали.
Штаб-офицер был шокирован.
- Мерзавец! - воскликнул он. - Что ты здесь делаешь? Или ты не видишь, кто там!..
- Это не я, это лоша делает! Он десят лет армия. Если он сама не знаю, кто там, я откуда знаю?
- Да убирайся ты со своей коровой! - потерял терпение офицер.
- Мой лоша мой командер сказал осел. Эта лоша ты сказал коров! А я как, пеший атака пойдем? Да?
- Олух! Сворачивай сюда! - закричал офицер.
- Не олух! Орци я! — огрызнулся всадник и снова начал разгонять свою кобылу.
Офицер выхватил шашку, ударял лошадь Орци фухтелем и, схватив ее за повод, поволок в сторону.
- Отпускай! - угрожающе сказал Орци. - Плен моя не пойдет! Отпускай!
Но офицер продолжал уводить коня вместе с ним.
- Тогда смотри мине! - закричал Орци и взмахнул шашкой. Офицер чудом успел парировать удар в голову. Клинок Орци скользнул по его сабле до эфеса.
В это время, развернувшись, на них полным ходом шла артиллерия.