В недоумении она остановилась, посмотрела на него.
— А как это можно?
— Очень просто, - ответил Калой, - все это - ты! Он улыбнулся.
Дали подошла к нему, стиснула рукой его губы и, с опаской оглянувшись, сказала:
— Молчи! Молчи, а то услышат... Они... и все напортят!..
— Ха-ха! - рассмеялся Калой - Я тоже не дурак! Посмотри... — И он показал ей на свой кинжал, который был неправильно вложен в ножны — рукояткой в обратную сторону.
— Теперь «они» ничего не могут!
Любовь Калоя и Дали росла. Их душевная теплота согревала и Орци. Дали, оказывала мальчику уважение, как взрослому. В ответ Орци готов был сделать для нее все, что она пожелает.
В башне Калоя поселилось тепло.
И снова все вместе принялись они за восстановление своей земли. Втроем куда лучше было работать!
Они подсчитали, и выходило: если трудиться всю зиму до пахоты, клин земли Турса снова оживет. И они работали от зари до зари. Только Дали в полдень уходила готовить, а потом опять возвращалась к своим мужчинам. Жизнь на воздухе, на ветру спалила их кожу, сделала черными. Но Дали казалась братьям еще красивее.
— Хорошая была Зору, — сказал Орци, когда однажды они с Калоем отдыхали после завтрака, - но до нашей ей далеко!
Калой промолчал. Это признание брата, еще ребенка, было очень важно для него. Слова Орци окончательно отсекали все прошлое.
Весной Калой и Орци вспахали свою землю. Теперь она была почти такая же, как до наводнения. Глядя на них, старики вспоминали Турса и жалели, что он не нашел в себе силы сделать то, что сделали его дети.
В первую осень после голода Чаборз не стал требовать от должников скотину. Он знал, что многие все равно не смогли бы отдать. Но зато в этом году он заранее оповестил и своих и эги-аульцев, чтоб они вернули весь долг и с приплодом, который могла бы дать взятая у него скотина.
Народ возмутился. Даже сородичи его негодовали. Но Чаборз был неумолим.
От своих он еще принял голова за голову, но эгиаульцам не уступил ни ягненка.
Через неделю после разговора с ними в горы прибыл отряд казаков во главе с урядником и стал в Эги-аул на постой.
На каждый двор пришлось по два-три человека. Их надо было поить, кормить. Они ложились, где хотели, когда хотели, не считаясь с нуждами хозяев, и вели себя, как победители в завоеванном краю.
Девушки и молодые женщины от их домогательств ушли в другие аулы.
Не считаясь ни с чем, стражники скармливали лошадям ячмень, который горцы с таким трудом добывали на хлеб, шашками рубили головы птице и все пожирали, как саранча.
На третий день Эги-аул согласился на требования Чаборза и отогнал в Гойтемир-Юрт стадо овец и телят.
— Да будет тебе греховным на этом и на том свете наше добро, которое ты бессовестно отнимаешь! - крикнул ему один из стариков Эги.
Но Чаборз только расхохотался.
— Ваши проклятия для меня - что добрые пожелания!
Получив от Чаборза куш, урядник снял постой и, пригрозив горцам в случае чего еще более жесткой расправой, покинул ущелье.
Этот побор старшины тяжелым бременем лег на плечи аула.
О зиме мог не беспокоиться только жрец Эльмурза. В этом году праздники и моления щедро наделили его мясом и лепешками. А других ждала жизнь впроголодь.
И снова пришлось у Калоя собраться его друзьям. Посоветовались. Решили добыть на аул голов десять скотины. Иналук взялся разведать, откуда можно увести. Через несколько дней он сообщил, что скотина есть в имении помещика Серпухова. Сам помещик в нем не живет. Хозяйством занимается управляющий.
Однажды уже перед самыми холодами друзья ушли на вылазку. Ночью лесными тропами им удалось выйти на плоскость, незаметно проехать до усадьбы помещика и скрыться в саду.
Разобрав кирпичную стену сарая, они увели двенадцать коров. Их нельзя было гнать в горы. Встреча с казачьим разъездом была бы неминуемой.
Разбившись на три группы, они погнали скот в Осетию, в Чечню и Кабарду. Благополучно сбыв его, они вернулись домой и на вырученные деньги купили скотину в горах. И снова эгиаульцы были на зиму с мясом.
Угон скота у помещика не прошел бесследно.
Полиция, жандармерия, милиция, станичная охрана - все было поднято на ноги.
Обыскали чуть не каждое село в горах и на плоскости. Но это не дало никаких результатов. А вскоре выпавший снег окончательно замел следы и сделал бессмысленными попытки что-нибудь обнаружить.
Но кто-то все же сообщил Чаборзу, что в Эги-ауле заготавливали на зиму скот. Он снова явился туда с казаками. Обыскал все башни, осмотрел все шкуры забитых животных и, не найдя ни одной из тех, что были угнаны у помещика, ушел не солоно хлебавши...
Он ломал себе голову над тем, откуда эта голытьба взяла столько денег, чтоб закупить скотину на зарез.
А через некоторое время подосланный им человек принес ему удивительный хабар. Все, кто нуждался в деньгах, чтоб купить скотину, обращались к Калою. Доносчику говорили, будто Калой получил несметное богатство от родителей, через старика, который много лет тому назад приходил к нему из Турции.
«Сказки!» - решил про себя Чаборз. Но не сказал ничего.
Как-то уже весной, когда тропы освободились от гололеда и в логах запахло подснежниками, к Калою на рассвете прибежал гойтемировский парень Галушка. Он и его родственник Долтак не могли забыть, что Калой спас их семьи во время голода. И при удобном случае они всегда были готовы оказать ему услугу.