Сыновья Беки

Боков А. Х.

- Какая у меня может быть с тобой ссора, вшивая овчина.

- Говоря такое людям, тебе бы не мешало вспомнить своего отца, у которого в бровях полно было вшей, - спокойно отрезал Беки.

- Что ты сказал? - Саад рванул кинжал из ножен. - Да будь проклят твой отец!

Беки посмотрел на полуобнаженный кинжал Саада и с сожалением подумал о том, что свой лежит далеко. И Хасана куда-то унесло. Да и будь он рядом, теперь уж делу не поможешь. «Недаром говорится: пояс снимай только перед сном», - мелькнуло в голове Беки.

Саад вынул кинжал из ножен. Вконец обозленный Беки, мгновенно забыв, что ему и обороняться-то нечем - в руках только серп, крикнул:

- Да будь прокляты и отец твой и брат. Ты вытащил кинжал. Не вкладывай его в ножны. - Беки поднял серп. - Не боюсь я твоего кинжала!

- Да будут прокляты они, если мой кинжал войдет в ножны, а не в тебя! - услышал в ответ Беки и вслед за тем почувствовал в животе какой-то холод, а через миг жгучую боль.

Рука его с крепко сжатым серпом медленно опустилась.

- Эйшшах! - вырвалось у Беки. - Не поворачивай! - хотел он сказать, но не сказал. Посчитал это просьбой о жалости к себе.

Прибежавший на шум Хасан увидал Саада над распростертым отцом. Мальчик ничего не понимал, он только смотрел на кулак Саада, прижатый к отцовскому животу.

Саад отнял руку от живота Беки. Хасан увидел окровавленное лезвие кинжала и в ужасе закричал:

- Дади!

Саад посмотрел вокруг налитыми кровью глазами, тяжело ступая, пошел прочь.

- Каждый человек должен знать свою силу, - сквозь зубы вы говорил он.

- Дади! Дади! - кричал Хасан, заливаясь слезами.

Беки лежал, раскинув руки, будто отдыхал. Глаза его с трудом приоткрылись.

- Хасан, отомсти, - прошептал Беки и умолк.

Глаза закатились, на губах выступила кровавая пена, вытянутая рука судорожно зажала стебель кукурузы.

Саад вскочил на бидарку и дернул вожжи.

Вскоре он скрылся из глаз Хасана, который с плачем бежал в сторону села.

5

Утро выдалось яркое, солнечное, не то что накануне.

Осеннее солнце греет не щедро. На еще не опавших листьях, на тыквенной ботве сверкают капли росы. Они похожи на бусинки. Местами, куда не проникают лучи, стелется белый иней. Крыша дома Соси белая на затененной стороне.

Во дворе Беки много мужчин. Некоторых Хусен и не видел никогда. Он знает: они понесут отца на кладбище. Когда в доме напротив умерла старуха, там тоже было много людей.

Сегодня Хусен совсем не плачет. Вчера, когда Беки на арбе везли домой, он плакал сильно. И ночью плакал, пока не уснул. А нани как рыдала вчера! Стояла посреди двора, рвала на себе волосы, и плакала, и кричала.

- О, чтоб захлебнулся своей кровью Саад! О Дяла, отчего не караешь зверя?

Шаши и жена Гойберда Хажар пытались увести Кайпу в дом.

- Ты же раздетая, простудишься, - уговаривали они.

- Ну и пусть, я не хочу жить, - отвечала Кайпа, вырываясь.

- У тебя дети, их надо вырастить.

- О, чтоб твою семью постигло такое же горе, Саад! - не пере ставая твердила Кайпа.

Сегодня мать сидит среди женщин. Медленно раскачиваясь, она что-то говорит, успокаивает родившегося вчера мальчика, что лежит у нее на руках. Хусен не слышит голоса матери. Видно, устала от плача или охрипла.

Женщины плачут. Иногда они ненадолго затихают. Но стоит появиться еще какой-нибудь женщине, и все вместе начинают плакать с новой силой.

Старики сидят на длинных досках, что тянутся во дворе из конца в конец. Под доски для опоры подложены большие камни.

Хусен видел, как рано утром, когда еще не рассвело, эти доски носили со двора Соси. Удивительно, как это Кабират позволила взять их.

Старики сидят, опершись подбородками на свои палки, и тихо переговариваются, пока не появится еще кто-нибудь с выражением соболезнования. Тогда все воздевают руки к небу и молятся.

«И чего они молятся, - удивляется Хусен, - может, просят, чтобы Дяла дади оживил? Но ведь мертвые, говорят, не оживают? Надо было вчера молиться, чтобы Саад не убивал дади! А теперь какой толк от молитв!»

Мальчик не знает, что мужчины молят Всевышнего быть милостивым к Беки, ведь он ушел из жизни, так и не разогнув спины от тяжести мирских невзгод.

Не знает Хусен, о чем молят мужчины. Но твердо верит в то, что все они любили его отца. Вон какие грустные сидят, головы поникли. Потому, наверно, и Борз не лает на них, лежит за сараем, свернувшись клубком, и молчит. Такого еще с ним не бывало.

Двое мужчин подошли к большой акации, что растет у самого плетня, и стали рубить ее под корень.

Хусен хотел посмотреть, как будет падать дерево, но тут вдруг услышал рев бычка из сарая. Его удивило, почему бычок дома. Почему Хасан, как всегда, не отогнал его в стадо, ведь встал-то он раньше всех?

Мальчик уже направился к сараю выгонять бычка, когда какой-то незнакомый мужчина вывел его навстречу Хусену. За бычком шел Хасан. Хусен подбежал к брату и тревожно спросил:

- Хасан, куда он ведет нашего бычка?

- Резать ведет, - ответил Хасан, не глядя на него.

- А зачем резать?

- Так надо. Отстань!

Но Хусен не ушел. Бычку связали ноги и повалили на землю, и мужчина, тот, что вывел его из сарая, большим кинжалом резанул несчастному горло.

 
При использовании материалов сайта,
ссылка на groznycity.ru обязательна
Разработано на CMS DJEM
© groznycity.ru