- А куда же я потом отведу его? - спросил мальчик, схватившись за повод.
- Отведешь во двор Орци.
- Как? К нам?
Калой вздрогнул. Может, ослышался?
- А чей ты?
- Калоя, - ответил мальчик, ловко вскочив в седло и умело поворачивая коня.
- Какого Калоя?
- Турсова Калоя. Из рода Эги. Брата Орци, к которому ты едешь, -ответил мальчик. - Я сейчас. Она где-нибудь недалеко... Нет, лучше давай я провожу тебя, гость, а потом вернусь!
- Поезжай, поезжай! Мне не к спеху, - сказал Калой. - Я тоже помогу искать...
По-разному представлял себе Калой встречу с сыном. Но такой - никогда.
Мальчик был слишком велик для своих лет. В памяти Калоя он жил маленьким.
Вскоре овца нашлась, и они поехали к аулу.
Калой хотел было уже назваться, но решил еще немного поговорить с сыном, не выдавая себя.
- А где твой отец? - спросил он.
- На германской войне, — ответил Мажит.
- А почему дядя не на войне?
- Он был ранен. Отец тоже был ранен. Но отец очень сильный. Лошадь поднимает! Ему пуля, как укус осы: почесался - и прошло.
- А кто тебя врать научил? - Калой едва сдерживал смех.
- Я говорю правду. Это тебе и воти подтвердит.
- Значит, и воти твой врет, - сказал Калой. Мальчик насупился.
- Что же ты умолк? Нечего ответить?
- Есть. Но ты взрослый и гость... Тропа к аулу расширилась.
- А все дома, кроме отца? Все живы, здоровы?
- Все.
- Я вижу, ты почитаешь гостя. А чем мой приезд отметишь?
- Барана зарежу.
- Это как тебе еще разрешат!
- А кто запретит? У меня свои бараны.
- Как «свои»? Ты что, уже отделился от семьи?
- Зачем. Мы вместе. Мне подарили двух ягнят. Я назначил их отцу... Вот они и выросли... Большие, жирные стали!
- Но если ты зарежешь одного из них и узнает отец... Мальчик усмехнулся.
- А если он узнает, что я пожадничал для гостя?.. Он знаешь какой?!
- Какой?
- Да опять скажешь вру... Воти даст мне еще одного ягненка, если я первым увижу отца. Так что зарежу для тебя, а у меня все равно будет два.
- А если не ты?
- Как это не я? Я с утра до ночи в горах. Все тропки вижу, как в трубу. Жду...
- А если он ночью?
- Ночью? - Да.
- Ночью не увижу, - явно опечалился Мажит. Ему, видимо, и в голову не приходило, что отец может вернуться ночью. - Вряд ли он приедет ночью, - подумав, сказал мальчик.
- Конечно, - согласился Калой. - Ну, как еще в пропасть сорвется или перепугается... Тут совы кричат... Волки воют...
- Шутишь! — усмехнулся Мажит. - Калой сов испугается?! - И он весело рассмеялся. - Да он с немецкого полковника штаны снял и голым его к царю привел! Калой испугается! - И Мажит снова залился хохотом.
На этот раз Калой тоже захохотал вместе с ним.
- Какой ты веселый! Я никогда не видел таких гостей!
- Эх ты! - не выдержал Калой. - Отца родного не узнал! А еще Эги Мажит!
Мальчик опешил. Растерялся. Калой схватил его за плечо, дернул за ухо. Мажит молчал.
- Что ж ты молчишь?
- А это правда? - едва выговорил мальчик.
- Ах ты, кутенок этакий! Неужели я бумагу тебе должен показывать? Вот сейчас узнаешь, Калой я или не Калой! Держись! - крикнул он и, схватив за гриву рядом шедшего кабардинца, потянул его на себя. Конь вскинулся на дыбы. Калой бросил его, поднял Мажита за пояс над головой, потряс в одной руке и сгреб в охапку.
- Ну! Калой я или не Калой?..
Мажит молчал. А потом уткнулся в его грудь и заплакал.
- Иди! — сказал Калой. — Садись на лошадь и скачи! Пусть Орци отдает ягненка! И запомни. Давно еще, когда я был таким, как ты, Гарак мне сказал: у нас мужчины не плачут!..
Но Мажит уже смеялся сквозь слезы. Он соскользнул с рук отца, догнал лошадь и помчался в аул. Калой пошел пешком, подгоняя овцу. У околицы он увидел задыхавшегося от бега Орци, за ним - женщин.
- Да беги! Какая же ты! - укоряла Гота невестку. Но Дали не хотела оставлять Готу, которая была в положении.
- Ничего! Дольше ждала! - с видимым спокойствием ответила она, хотя сердце у самой рвалось наружу.
На этот раз братья не постеснялись обняться. Подбежавший Мажит забрал у отца повод и повел лошадь. Наконец, не выдержав, подбежала к Калою и обняла его Гота. И только потом подошла Дали. Ей можно было не торопиться. Он теперь был здесь. Ее. Надолго. Навсегда...
- Не шумите, - сказал Калой, - а то люди соберутся. Мы ведь только сегодня приехали. Я прямо с поезда...
Во дворе с база донесся запах шерсти и кизяка. Калой остановился. Шумно вздыхала скотина. На башне по-кошачьи мяукала сова. «Все, как прежде...» - подумал он и пошел в дом. Он ожидал увидеть черные каменные стены, бревенчатый потолок с подвешенным оселком, лук для взбивания шерсти, смолистые корни и множество других вещиц. Он собирался ступить на мягкий глинобитный пол. Но пол сверкал белизной вымытых досок, стены и потолок были оштукатурены и выбелены с синькой. Вещицы, веками имевшие свои места, исчезли. Кринки, миски, блюда встали за занавеску на новенькие полки, расположенные друг над другом.
Калой молча прошел в другую часть башни. Всюду была такая же чистота и новизна. Он вернулся к притихшим домочадцам.
Только камин в стене, очажная цепь да черный котел над ней оставались такими, как прежде.