- А если она не найдет?.. - спросил их через некоторое время Андарко.
- Тогда приведем ее к присяге в том, что она не уничтожила завещание и действительно не знает, где оно находится. А затем поделим ваше добро так, как велит закон, - ответил ему назрановский мулла и посмотрел на своих друзей.
- Я думаю, что Наси не зря «забыла», где оно... - сказал цоринский мулла и многозначительно посмотрел на Хасана-хаджи.
- Я кое-что помню из этого завещания, - ответил тот. - Но если оно не будет найдено, мне ничего другого не остается, как забыть о нем до судного дня... Я связан присягой... - А там, - он указал на небо, -все несправедливое и справедливое будет оценено Всевышним!
- Амин! - подтвердил цоринец.
Наси, Чаборз и жена Гойтемира вернулись ни с чем. Старшая жена села по приглашению назрановца. Наси и Чаборз остались стоять.
- Память отбило... Конечно, если б я думала о том, что оно понадобится... - Голос у Наси дрожал. - И для чего вам обязательно это завещание, если эти люди могут все поделить по-божески и, конечно, никого не обидят!.. — сказала она. — Я доверяю им!
- Ты хочешь сказать, что мы не доверяем! - возмутилась старшая жена Гойтемира и презрительно поджала губы, которые сразу провалились у нее под носом.
- Если тебе безразличны слова нашего отца, то для нас они закон! Наш долг - выполнить его волю, - сказал почтительно, но строго старший сын Гойтемира, который один из всех братьев сидел с муллами, заняв в доме место своего отца.
- Если бы мы услышали завещание Гойтемира, мы бы знали, что он говорит! Мы бы знали, как он велит жить нам! А ты о дележе! - воскликнул Андарко. - Разве только в этом дело?!
Братья говорили красиво. Но все в этой комнате понимали, что главное для них в этом завещании именно то, что отец написал о своем состоянии. Может быть, там было написано, о чем они и не знали, о каких-нибудь тайных богатствах. В детстве они слышали, что их предок был захоронен в золотом гробу на медной подушке! А может быть, отец, как старший в роду, знал, где гроб?.. А эта женщина хочет лишить их всего... С каждым мгновением неприязнь к младшей жене отца разгоралась в его сыновьях.
- Что же делать? - обратился к муллам старший сын. Он был очень похож на Гойтемира: и голосом, и склоненной головой.
- Ничего. Надо подождать. Может, она вспомнит. А если нет, придется тебе, Наси, дать присягу, что ты не знаешь, где завещание и что было в нем... — мирно пояснил назрановец.
- Мне, несчастной, только этого и не хватало! Не буду я присягать! Это грех! Я никогда не касалась Священной Книги! - воскликнула Наси, отступая назад.
- Я присягну за нее! - злобно сказал Чаборз, оскорбленный недоверием к матери.
- Не торопитесь! Не горячитесь! - снова вступил в разговор назрановский мулла. - Надо же как-то решить дело. А по шариату это только так, как мы говорим. И для Наси в этом нет ничего дурного!
- Притом никто, кроме нас, об этом не узнает, - поддержал его цоринец.
- Я не знаю, что там было написано. Может быть, в этой бумаге были золотые горы. Но если вы избавите меня от присяги, я готова отказаться от своей доли добра... - сказала Наси, волнуясь.
- Мне тоже ничего не надо! - поддержал мать Чаборз. — Только не позорьте мать! Если вы считаете, что отец мог завещать вам больше, так не мог же он завещать больше того, что у нас есть! Берите и так все -и ее и мое! Я не позволю ей присягать!
- Замолчи! - крикнул на Чаборза старший брат. - Много берешь на себя! Твоя мать - это прежде всего жена нашего отца! Если б ты даже пожелал, я не допущу такого, что может ее позорить! Понял? И наперед знай: я не потерплю беспорядка в доме... Наси, это чистые люди, -он посмотрел на мулл. - Надо подчиниться их решению.
- Мой Аллах! - воскликнула Наси. - Ты один знаешь, как мне это тяжело! И если бы ты меня избавил от этой нужды, я б осталась нищей, отдала б тебе в жертву все, что имею...
- Соверши омовение, как перед намазом! - сказал ей Хасан-хаджи, когда она решилась подойти к столу.
Наси, опустив голову, вышла.
Чаборза лихорадило от бессильной злобы.
- Оказывается, смерть - это еще не самое печальное, - сказал он сквозь зубы.
Старший брат снова уничтожающе посмотрел на него.
- Не говори так, - обратился к Чаборзу Хасан-хаджи. - Не ропщи на судьбу, на законы, ниспосланные нам свыше... Все, что происходит, — все от Аллаха! Его воля определить сроки наши. Наша воля жить по его законам! Молод ты еще, молод...
Вошла Наси. Черный платок закрывал лицо. Плечи ее опустились. Она остановилась у порога. Муллы пошептались, и назрановский мулла обратился к ней:
- Подойди сюда...
Наси медленно подошла к столу. Соперница и все три брата теперь забыли о своих помыслах и с затаенным дыханием следили за каждым словом муллы, за каждым движением Наси.
- Положи руку на Коран...
Дрожащая рука Наси легла на желтую страницу...
- Повторяй за мной: я клянусь этим божьим Кораном...
- Я клянусь этим божьим Кораном... - сказала Наси.
- ...Что я не знаю, где завещание Гойтемира и что в нем было написано... - произнес мулла.
- ...Что я... - Наси запнулась. - ...Что я... Вспомнила! Вспомнила!.. - закричала она радостно, отдергивая от Корана руку и показывая на него. - Там! Там оно! Ищите...