Батази решила пойти на риск и просить дочь поговорить с Калоем.
Как поведет себя Зору? Как поступит Калой, когда девушка сама явится к нему в руки? Этого нельзя было предвидеть. Но Батази должна была торопиться. Она видела, что за их домом следят. И ни открыто, ни тайно без кровопролития Эги Зору не выпустят.
От всех этих переживаний Батази осунулась, почернела, состарилась. Радость, которая окрыляла ее в первые дни после долгожданного сватовства, исчезла. Тревога и страх потушили глаза. Она казалась тяжелобольной.
Наконец она пошла и высказала дочери все свои опасения.
Зору слушала мать, как всегда в последнее время, не поднимая глаз, не говоря ни слова.
- Чего же ты от меня хочешь? - спросила она, когда мать, опустив голову, замолчала, вытирая слезы.
- Хочу, чтоб ты просила Калоя оставить тебя...
- А если он не захочет? - Зору хотела крикнуть: «И перебьет всех вас!!!» Мать поняла ее.
- Тогда не знаю... Но ведь и наши и Чаборза родные насторожены, — ответила она. — Кто погибнет, нельзя предугадать... Это дело судьбы....
Мать намекала на то, что в схватке может пасть и Калой. Зору содрогнулась от этой мысли и решила приложить все силы к тому, чтобы предотвратить столкновение двух родов. Но ей захотелось задать матери еще один, последний вопрос:
- А что я должна делать, если он не отпустит меня? Увезет?.. Батази подумала, а потом, посмотрев на дочь, с чувством полной откровенности ответила:
- Ну что ж, для вас двоих это будет неплохо... Вы где-нибудь скроетесь и будете себе жить. Гойтемировские в отместку похитят одну из фамильных сестер Калоя и, позабавившись ею, отпустят назад. А я ска-жу людям, что сама, по своему желанию, без ведома отца твоего, выдала тебя за Калоя. И, чтобы снять с дома позор, умру... Вот и все... Лишь бы тебе было хорошо...
Зору горько усмехнулась:
- Хорошо!.. В этом доме есть уже покойник... И второго не будет. Я постараюсь, чтоб не было...
Слезы мешали Батази смотреть на дочь. Казалось, она только теперь поняла, чего добилась. Но уже никто не мог ей помочь.
Неверный шаг был сделан. А дальше - все подчинилось власти неумолимых обычаев, неписаных законов гор.
Для похищения Зору у Калоя и Иналука все было готово: друзья, оружие, кони, место, куда скрыться на первый случай. Фамильные братья каждую ночь собирались к Иналуку, чтобы напасть, как только Калой подаст сигнал. По молодости все эти парни - а их без Иналука было еще четверо - готовы были на любое отчаянное дело, лишь бы угодить своему другу и брату. О последствиях никто не думал.
И в это время Зору через Орци передала Калою, что будет ждать его у старой башни.
Это известие ошеломило Калоя.
Предупредив Орци, чтоб он не говорил никому ни слова, Калой со всеми предосторожностями уехал. По дороге он терялся в догадках. «Вернее всего, - думал он, - Зору все-таки решила бежать...» Он боялся радоваться этой мысли. Неужели счастье так просто, само придет в руки?! Но чем больше он думал об этом, тем возможнее и правдоподобнее казалась ему догадка.
Он ясно видел, как вместе с ней пробирается по крутой тропе к аулу родственников родной матери, Доули, с которыми у него была договоренность. Там он мог скрывать ее, если надо, годами.
Вот он уже на вершине Ольгетты. Бросив коня, он бежит к Зору. Она стоит у стены, укрывшись от лунного света.
По резкости его движений, по быстроте, с которой он приближался к ней, Зору поняла, о чем он думал, и это было невыносимо.
- Добрый вечер! - воскликнул он.
Она не ответила ему, как полагалось, теми же словами.
- Здоровья тебе! - пожелала она.
Но он даже не заметил разницы. Его охватила радость от того, что они снова вместе. Кажется, он забыл обо всем, что произошло, и снова только любовался ею. Зору печально опустила голову. Чуткий, он сразу понял, что радость его преждевременна.
Зачем же она позвала его сюда? Он молча приготовился слушать.
- Не может случиться то, что не записано в судьбе человека, — волнуясь, с трудом выговаривая слова, сказала Зору. Эти слова сразу разрушили все, о чем он мечтал в пути.
- Значит, нам... мне не было суждено счастья... - говорила она.
И каждое ее слово было против того, что он желал, вызывало в нем протест. Но он сдерживал себя и слушал.
- Я прошу тебя: во имя моей жизни не делай ничего, что может привести к вражде... к крови...
- А на что мне мир, если не будет тебя?! - воскликнул Калой. - Ты пришла... Мы вместе... кто сможет нас разлучить? Ведь ты обещала, клялась! Я укрою тебя от всех! Я никого не боюсь. А нет - я перебью весь род Гойтемира! Один перебью всех! Спалю их жилища, перережу скот, уничтожу посевы! Я без страха за свою душу обрушусь на них! И ничто не спасет их от моей руки! - Ярость душила его. - Скажи только слово, и я унесу тебя!
Зору видела его глаза, его искаженное гневом лицо. Страх охватил ее. Она повалилась ему в ноги, обняла его колени, забилась в рыданиях.
Калой опомнился, поднял ее. Поставил на ноги. Он силен был против сильного, бесстрашен против равных. Но против слез у него не было защиты.
- Перестань! Перестань! - говорил он ей голосом, в котором слышалась ласка и желание успокоить, как успокаивают ребенка.