- Правильно!
- Оставайся у нас.
- Мы сделаем тебя пришедшим братом! — зашумели мужчины рода Эги.
Хамбор долго молчал. Ему трудно было говорить. А потом ответил:
- Да не оставит вас благополучие! Слушаю вас и думаю: где и что еще хотели мы найти, уходя от такого народа? Мы были слепы! Спасибо! Но я вернулся уже не для жизни... а чтоб лечь там, где лежат отцы и братья. В этом доме я закончил все дела, которые обязан был сделать на земле. Спасибо за доброту.
После этих слов Хамбора люди стали расходиться.
На ужин остались лишь самые близкие.
Подали мясо, лепешки, чай.
Батази, узнав главное, что Турс и Доули погибли, что никакого богатства Калою не дождаться, решила, что больше ей нечего слушать, и принялась помогать Орци по хозяйству.
Во время ужина Зуккуру подавали отдельно. Он брезговал есть из одной посуды с мусульманами, потому что они руками совершали омовение тела..
После ужина Хамбор еще долго рассказывал печальные истории из переселения черкесов, которых топили в Черном море и морили заразой, о гибели чеченских партий, а в конце концов попросил дахчан-пандур и слабым голосом запел песню, которую люди сложили в чужом краю:
Птицы крылатые, летите вы в Гехичу.
Гехичинскому народу поклон снесите и скажите:
В ночном сумраке родных лесов
Унылый крик филина заслышав,
Пусть вспомнят о нас, без поста и молитвы
Бродящих на чужбине и не видящих исхода!
Бывало, волк холодной ночью воет,
Мы думали: «Он с голоду воет».
Нет, он от стаи оторвался - вот причина!
Не походим ли и мы на этого волка,
Оторванные от родины и родных могил?
За что Бог карает нас, как судно,
Шедшее в Мекку и разбитое бурей?..
Эти слова тоски и боли мухаджиров дошли из чужой страны до братьев сквозь муки и смерть, сквозь строй пограничных солдат, под свистом пуль и заставили дрогнуть сердца.
Люди, которых жизнь приучила больше всего думать о сегодняшнем дне, о хлебе насущном, нелегко понимали суровую правду хамборовских слов.
Хасан-хаджи видел по глазам, какое смятение в их душах. Он знал, что от него ждут ответа. И, словно обращаясь к одному Калою, глядя в его удивленное лицо, он сказал:
- Аллах указал всем праведный путь в писании пророка. А мы не всегда идем по этому пути. Кто виноват? Вас турки встретили не так, как велит Аллах встречать мухаджиров... А здесь - брат убивает брата... Кто виноват?..
Ему никто не ответил.
Тогда Хамбор посмотрел на него злыми глазами и переспросил:
- Кто виноват? Не я! Здесь, - он ткнул палкой в пол, - за мою веру на меня слал солдат христианский царь. Там - за мою веру на меня слал солдат мусульманский царь! Если цари не знают, чей я, и боги не знают, чей я, - куда же девались мои молитвы? Кто виноват?
Не успел Хасан-хаджи ответить, как Зуккур, открыв щербатый рот, разразился скрипучим смехом.
- Вот вопрос! - выкрикнул он, наконец успокоившись. — Вы говорите, Аллах милостив и всемогущ. А как же он разрешил вам губить друг друга? Чем же он лучше старых богов? Они ведь тоже не за руку водят людей! Зачем же люди меняют богов, если они похожи друг на друга?..
Калой очень уважал Зуккура за мягкость его характера, за то, что он прост был с людьми, с младшими. Но эти разговоры о религии не нравились ему. Он знал, что он мусульманин, и не собирался сравнивать и выбирать богов. По иронической усмешке и взгляду Хасана-хаджи он понял, что тот тоже не считает нужным поддерживать этот разговор, потому что гость не в здравом уме. И Калой решил положить конец спору.
- Хамбор, кажется, устал. Не пора ли дать ему отдохнуть? - спросил он у старших.
Те поняли его, поднялись, распрощались с гостем и, пожелав ему доброго сна, разошлись.
Ночь спустилась в аул. В окнах башен она увидела свет и неясные тени задумчиво поднятых лиц. Где-то дрожала тоскливая песня, кто-то о чем-то вздыхал... чьи-то глаза сквозь слезы искали свой будущий день... а перед ними вставала глухая, тоскливая ночь. Как много сегодня светящихся окон!
Наутро соседи собрались к жилью Калоя, чтоб проводить старика. Он выглядел совсем по-иному. Соседи узнали на нем папаху, серый бешмет и ноговицы Гарака. Орци держал оседланного коня.
- Мальчик, - обратился Хамбор к Калою, - твоему благородству и доброте нет предела. Но я не могу воспользоваться этим конем. Я забыл, когда в последний раз ездил верхом, да и сил у меня нет, чтобы сдержать скакуна. Спасибо, он мне уже не помощник.
- Ты ошибаешься, Хамбор! - ответил Калой громко и уверенно. -Этому коню может довериться ребенок, и я пойду с тобой. Слава Аллаху, ты не в той стране, в которой вы искали дружбу, а нашли вражду. Правда, не моего ума это дело и не к месту разговор, но вы в свое время должны были понять: если русский царь так свободно и с радостью отпускает вас, - значит, это для вас не к добру!.. Он знал, куда отпускать и что с вами будет!
Соседи Калоя переглянулись.
- Ты прав! - сокрушенно покачал головой Хамбор. — И мы это поняли. Но только поздно. А в самом начале нас гнала туда ненависть, голод, религия и вера в слова Мусы, сына Алхаза - собачьего сына, - с ненавистью воскликнул старик.
- Ложись, - негромко сказал Калой. Быстрый подобрал ноги и лег. Хамбор растерянно смотрел на лошадь.