- Садись в седло, - обратился к нему Калой. Старик не решался.
- Садись, не бойся! - ободрил его Пхарказ. - Этот конь у него понимает ингушский язык!
Народ засмеялся. Старик неуверенно занес над седлом ногу я сел.
- Вставай, - так же негромко приказал Калой, и Быстрый осторожно встал. - Счастливо оставаться! - простился Калой с односельчанами и тронулся в путь. Быстрый пошел за ним. Эгиаульцы напутствовали их добрыми пожеланиями.
За все время, что провел Хамбор в этом селе, он впервые улыбнулся, пожелал людям хорошей жизни, богатого урожая и уже издали крикнул:
- Раньше я знал, что при людях не все можно говорить, а теперь и лошадей придется остерегаться!
Вскоре Калой и его гость вошли в Ассиновское ущелье. Они двигались молча, потому что рядом с тропой, прыгая с глыбы на глыбу, продираясь в завалах камней, с ревом бежали бело-зеленые волны Ассы. По обе стороны ее высились обнаженные слои каменных гор. Теснины между ними заросли нежно-зеленой листвой бучины, чинары, орешника.
Было прохладно. Воздух наполняла влажная пыль, в которой внезапно возникали полосы радуг. А над ущельем узкой дорогой простиралось бездонное голубое небо.
Хамбор любовался этой колыбелью буйного потока, и в голове его неотступно кружилась одна и та же нерадостная мысль: «Зачем, зачем уезжали?..»
Они сделали привал у родника. Чьи-то заботливые руки приладили к скале лоток для стока воды, выдолбили корыто для животных, поставили на сланцевую плиту деревянную чашу для путников.
Хамбор напился и пожелал долгой жизни тому, кто сделал все это. Калой заметил: Хамбор даже случайно ни разу не упомянул имени Бога, не пожелал никому блага на том свете. Видно, он в самом деле потерял веру. И Калой мысленно просил Аллаха простить Хамбора за слабость его души.
Сегодня старик был значительно бодрее, чем вчера. Он сделал несколько резких движений руками, поизгибался в пояснице, размял затекшие от непривычно долгой езды ноги, с наслаждением вдохнул свежий горный воздух и неожиданно для Калоя сказал:
- Когда у человека в начале жизни нет глаз и головы, чтобы заглянуть вперед, тогда в конце ее он может не оглядываться. Там не останется ничего, кроме боли... Начать снова, мальчик, никому не дано!.. Поехали!..
«Нет, Хасан-хаджи, - думал Калой, шагая впереди своего коня, - ум этого старика ясен, как родник! И если он изверился в силах небесных, то неплохо усвоил дела земные. Как это он сказал: «Кто не умеет заглянуть в свое будущее, тот ничего не найдет в своем прошлом»? А что же у меня впереди? Что я должен делать теперь? Почтить память родителей. Посчитаться с Гойтемиром за предательство... Распрощаться с мыслью о помощи Турса. Добиться, чтоб Зору выдали сейчас... Вместе с нею трудиться, чтоб хорошо жить...» Он был очень рад этим мыслям и благодарен за них Хамбору. Теперь, когда он ясно представил себе, что делать, у него на душе стало светло. И день показался ему светлее.
Увлеченный думами, Калой намного опередил своего спутника. Заметив это, он остановился под вековым дубом. Вскоре из-за поворота показался Быстрый. Он шел легко, покачивая головой и навострив красивые уши.
Хамбор любовался ущельем, словно видел его в первый раз. Глядя на него, Калой подумал: «И отец мог бы так ехать...» Вздохнув, он зашагал дальше.
А в это время в башне у Пхарказа было тихо, словно рядом лежал покойник. Сам он помрачнел, замкнулся в думах. Вспомнилось ему детство, прошедшее здесь, в этих стенах, в этих дворах, на этих склонах. Он и Гарак были одногодки. Турс - лет на десять старше. Потом все сравнялись и были друзьями. Теперь двоих нет. Значит, очередь за третьим. Мир его людей редеет. Тоскливо и холодно на душе из-за этого, и порой кажется: незачем жить...
Зору не выходила из своей комнаты. На вопросы матери она не отвечала, отворачивалась.
Потеряв надежду узнать, о чем она думает, Батази с раздражением проворчала:
- Не знаю, что гложет тебя. Но знаю одно: если б в этой жизни что-нибудь получалось так, как хочешь, то ее можно было бы назвать жизнью!
А про себя решила: «От этого настроения девчонки хорошего не жди... Надо что-то делать, пока она чего-нибудь не натворит».
В этот же день Батази побывала у Хасана-хаджи и откровенно поделилась с ним своими опасениями. Тот выслушал ее.
- Есть у тебя причина для тревоги, — сказал он ей. — Я подумаю, что делать. А пока советую: не оставляй ее одну.
Хасан-хаджи отправился к Гойтемировым и предупредил: если они не поторопятся, вся затея с женитьбой Чаборза может провалиться. Он рассказал о Хамборе, о том, что Турс и Доули погибли. Намекнул Гойтемиру на то, что он в конце концов одержал победу и избавился от своего врага.
Но он ничего не сказал старшине о завещании Турса и о том, что теперь только и появился у него самый опасный и сильный враг.
В планы Хасана-хаджи не входило предупреждать об этом Гойтемира. Он думал только об одном - сделать Калоя непримиримым врагом старшины.
Но Гойтемир был спокоен. Наконец Андарко послушался его. Он женится в самое ближайшее время.
- А как с ним закончим, я сейчас же решу все с Пхарказом. Мне только начать! — хвастался он. — Кончу я одним ударом!