И вот лежит Калой и говорит: «Если б узнали о моем горе братья, они спасли бы меня. Видно, придется умереть мне здесь с голоду...». И тогда заговорила козлиная голова. «Возьми кость от моей ноги, - сказала она, - сделай из нее свирель и заиграй». Нашел Калой кость, пробил в ней мизинцем дырочки и начал играть...
Калой прервал свой рассказ, взял рожок и заиграл мелодию ослепленного Калой-Канта... Зору слушала его с глазами, полными слез. Закончив играть, Калой отложил рожок и продолжал рассказ:
- Вышла утром во двор жена брата Калой-Канта и услышала свирель. Побежала она в дом и говорит: «Видно, что-то неладное с вашим братиком. Песню печали играет он». Пошли братья наверх, развязали Калоя и кинулись догонять князя. Только не мог слепой Калой бежать с ними. Упал на колени и заплакал от бессилия.
Услышала это птица Симурх. Кликнула курочку богини Тушоли и велела ей: «Слетай на озеро, откуда выходит река Амархи, и принеси Калою две капли воды». Полетела курочка, принесла воду и капнула в глаза Калою. И он снова увидел свет. Кинулся он за князем, только тот уже перегонял его баранту за Терек. Половина ее и сам князь уже были на той стороне, а другая половина и сестра князя еще оставались на этой. Как увидел князь погоню и самого Калой-Канта, испугался и стал молиться, просить мать рек, чтобы сделала она Терек большим, непроходимым. И сразу зашумел, почернел Терек, поднялась вода. Оторвал тогда Калой-Кант кусок скалы и бросил ее в князя. И крикнул тот ему в ответ: «Пусть сестра останется тебе в жены, а ты оставь мне за нее половину своей баранты, что со мной!» На этом они и расстались.
Калой замолчал.
- А я родился под тем камнем, который бросил Калой-Кант, потому и дал мне отец его имя.
- А рожок? — вырвалось у Зору.
- А рожок?.. Тот самый... Калой-Канта. Я нашел рожок в его пещере, - ответил Калой.
- Неправда, - воскликнула Зору. - У Калой-Канта была свирель из кости козла. А этот рог ты стянул у бога Елты... Ты думаешь, я не видела, когда ты тащил его сюда!.. «Волшебный!..» - Она презрительно фыркнула.
Калоя очень задел этот смех, ему захотелось, чтоб она поверила, что его рожок волшебный.
- И все равно рожок не простой, - сказал он. - Я не хотел говорить тебе, потому и придумал, что он из пещеры. Но раз ты не веришь, так знай: бог Елта сделал так, что, когда я на нем играю, меня понимают животные.
- Опять врешь, - сказала Зору и поднялась.
- Ну, смотри! - таинственным голосом произнес Кал ой, - Я сейчас заиграю и заставлю овец пастись! - И он заиграл плясовую.
Зору посмотрела на стадо и рассмеялась:
- Так они и так паслись!
Но Калой не сдавался:
- А вот теперь? Я скажу им: посмотрите на эту глупую девчонку, она не верит, что вы меня понимаете! - Он надул щеки и извлек из рожка те самые звуки, которые извлекал, когда учился играть.
И на удивление Зору бараны подняли головы и посмотрели в их сторону.
То ли Зору поверила Калою, то ли нет, но только глаза ее снова загорелись, и она засмеялась.
- А Калой-Кант остался слепым. И про птицу Симурх и про курочку Тушоли ты все наврал!
- Так ты что же, знала про Калоя?
- Да.
- А зачем заставила меня рассказывать, зачем слушала? - удивился Калой.
- Так. Интересно... И врешь ты интересно: «Калой жил в Эги-ау-ле!» - Она снова рассмеялась.
- Не жил, - рассердился Калой, - так живет теперь! - И он хлопнул себя по груди.
Зору перестала смеяться и снова колючими глазами посмотрела на него.
- «Калой!» А Чаборз из тебя курицу сделал!.. Думаешь, не видела?.. - Она убежала.
Калой не посмотрел ей вслед. И еще долго стоял с опущенной головой, сгорая от стыда.
Конечно, Зору не знала, какую глубокую и больную рану его она посыпала солью и что из этого получится.
Шли дни. Калой по-прежнему пас своих и соседских овец, отыскивал для них места с хорошей травой и очень редко ходил к своему дереву. Зору иногда как бы невзначай подгоняла своих коз к его стаду. Он ругался, но не прогонял ее. Раза два ей все же удалось послушать рожок. Калой играл печальные напевы, и глаза его бывали грустными. Он почти не замечал Зору, не говорил с ней, но ему было приятно, что она хочет быть с ним, что он теперь не один.
5
Пришел конец месяца этинга. Дозревал ячмень. Люди готовились к уборке. Все теперь жили только этой мыслью. Дождь, туман или даже солнце без меры могли одинаково погубить урожай.
Как-то утром Пхарказ попросил Гарака, чтобы Калой забрал и его коз, потому что Зору приболела. Гарак согласился.
Калой захватил с собой еду, сказал, что он останется ночевать в горах, потому что перегонять коз нелегко, да и трава там лучше, и повел стадо на пастбище.
Днем Гарак, Пхарказ и другие мужчины аула сходили на поля, посмотрели ячмень, овес, попробовали зерно на зуб, на вкус и решили, что завтра или послезавтра - крайний срок начинать жатву.
Но после полуночи жителей Эги-аула и хуторов разбудили выстрелы. А вслед за ними послышался отдаленный звон - жрец Конахальг бил в гигантский родовой котел для варки пива.
- Аллаху солат! Аллаху солат! - зычно кричал со своей крыши Ха-сан-мулла.
Люди выбегали из башен и, пораженные, цепенели. На соседнем склоне горы бушевало яркое пламя пожара. Гарак тоже выскочил на лестницу. Пхарказ вылез на башню.