Многоликая Ингушетия

Албогачиева М.

Округлый мавзолей и столообразное святилище. XVII - XVIII вв

Округлый мавзолей и столообразное святилище. XVII - XVIII вв

Сходство ингушских наземных склепов с осетинскими заметно не только в основных архитектурных формах, но и в различных характерных деталях, к каковым можно отнести следующие: желтую окраску склепов, одинаковое устройство лазов и их затворов, просверленные небольшие плиты, вделанные в стену, гурты глубокие ниши в полуподземных склепах. Расписной склеп в селении Лейлаг похож на осетинский склеп, виденный нами в 1925 г. в селении Згид. Склепы с двумя камерами, выбеленными внутри, встречаются в Ингушии (Хамхи) и Осетии (Далакау). Обряд погребения в надземных склепах также сближает некоторыми чертами ингушскую культуру с осетинской (простертое положение покойников на деревянных нарах, детский гроб, напоминающий люльку и проч.). Предметы, добытые экспедицией в могильниках ингушских селений Фуртоуг и Памет, имеют сходство с осетинскими могильниками селений Саниба, Дзивгис, Лац и других, датируемых VI - IX вв. (н. э.).
Чашечные камни, как известно, отмечались в разных местах Кавказа.
Большой интерес представляют местные легенды, имеющие отношение к памятникам старины.
В Джераховском и Мецхальском обществах до сего времени живы предания о Дударове, родоначальнике известной осетинской фамилии. Ему приписывается сооружение башен в селениях Духаргишт, Харпе и др. Экспедицией Ингушского института краеведения в 1927 г. со слов Бибо Ахриева, жителя селения Фуртоуг, Матиева, жителя сел. Харпе, и одного из жителей сел. Духаргишт (кузнеца) записана следующая легенда о Дударове.
Дударов был родом из сел. Кий. Обладая редкой отвагой, силой воли и властолюбием, он не уживался с местным населением, постоянно враждовал с ним. Теснимый ингушами, он, с небольшой наемной дружиной, переселялся из одного места в другое и вот, покинув Ассинское ущелье, укрепился в Мецхальском обществе, близ аула Харпе. Здесь, у подножия утеса, на котором расположен этот аул, он воздвиг крепкий замок, подчинил себе ближайшие селения и брал с них дань - по одному бревну с каждого воза дров, проходившего мимо него. У Дударова было несколько сыновей. Один юноша приехал из Галгая в Харпе погостить к своему дяде. Дударов, пользуясь отсутствием родственников этого юноши, взял его в плен и заковал в цепи. Во владение Дударова зашла с какой-то просьбой женщина из Харпе. Дударова не было дома. Пленнику удалось обмолвиться с ней несколькими словами. Он сказал ей: "Передай харпиевцам, что меня повезут продавать в рабство. Когда будем ехать в долине, я закричу, подражая крику черного ворона". Женщина передала это родственникам пленника, когда они вернулись домой. Те устроили засаду. Когда сыновья Дударова везли юношу в долине, он крикнул, подражая крику черного ворона. Харпиевцы напали на сыновей Дударова, убили их и освободили пленника. Победители отрубили головы врагам и на следующий день утром крикнули Дударову с вершины утеса: "Дударов, смотри, вот козлиные головы!". В это время Дударов стоял возле своего замка, покуривая большую трубку. Головы сыновей покатились к ногам отца; одна из них упала в ручей и была унесена течением. Дударов ответил: "Не буду пить воду, смешанную с кровью моих детей". Он покинул замок, переселился в соседний аул Духаргишт и выстроил там башню. Через некоторое время он уехал в Ларе и вернулся с богатой добычей. Фамилии Куштовых, проживавшей в этом ауле, он привел в дар быка, к хвосту которого был привязан осел, нагруженный шелком и золотом. Дударов побратался с Куштовыми и потом, с их помощью, напал на Харпе и взял в плен всех мужчин. После этого набега, опасаясь мести ингушей, Дударов переселился за Терек, в Осетию.
Это предание представляет большую ценность - как в художественном, так и в историческом отношении, отражая, хотя и с поэтической окраской, бурную феодальную эпоху. В частности, следует отметить объективное отношение к врагу; в предании запечатлено глубокое уважение к Дударову, внушенное его отвагой.
Упомянутый Бибо Ахриев сообщил еще следующие предания о сношениях жителей Джераховского ущелья с осетинами.
Ингуши в Осетию не выселялись, но поддерживали с осетинами дружеские связи, переходившие иногда в родственные. Гушиевы (осетины), проживавшие в сел. Саниба, имели родственников в ингушском селении Фуртоуг. Они приезжали в это селение погостить; жили иногда подолгу. Случалось, что некоторые умирали здесь и здесь же их хоронили. Джераховские фамилии Хаматхановы и Дуровы ведут свой род из осетинского сел. Тменикау. В пещерных погребениях, находящихся близ сел. Фуртоуг, погребены осетины; погребения эти относятся к той поре, когда ингуши еще не жили в Джераховском ущелье. В Фуртоуге, по преданиям, ингуши поселились лет 500 назад. Раньше здесь жил неизвестный народ "джелты".
Таковы устные сведения, укоренившиеся в народе до сего времени. Они свидетельствуют о том, что у ингушей и осетин, издавна живших по соседству, бывали и мирные, и враждебные сношения. Дударовы (осетины) считаются выходцами из Ингушии, Хаматхановы и Дуровы (ингуши) - выходцами из Осетии.
Аналогичные сведения отмечались и прежними краеведами. Ч. Ахриев (ингуш, житель селения Фуртоуг) в очерке "Ингуши" сообщает, что джераховцы находились в постоянных сношениях с осетинами. У них существовал обычай брать плату за проезд через Дарьяльское ущелье. Они совместно следили за исправностью дороги, в случае порчи исправляли дорогу общими силами. Деньги, собранные с проезжающих, разделялись между жителями ближайших аулов. Некто Барким (=Бартум, Баркум, у осетин Батрас), легендарный основатель нескольких горных ингушских аулов, впоследствии переселился на левый берег Терека, где основал аул Цими (Чми). Дударову, предку нынешней осетинской фамилии, приписывают построение ингушского храма "Зодцах-ерда" в сел. Хули; воздвигнут он, будто бы, 400 лет назад; впоследствии Дударов выселился в Осетию. Санибанское ущелье, по ингушским преданиям, считается родиной ингушских нартов и самих ингушей. В. И. Долбежев в своем отчете об археологических работах в Джераховском и Мецхальском районах (в 1890 г.) отмечает, что существуют предания о битвах осетин и ингушей, упоминающие об ингушском герое Ахри, вытеснившем осетин за Терек. По мнению В. И. Долбежева, один из надземных склепов Джераховского ущелья мог принадлежать осетинам.
Существует осетинское предание о том, что ингуши некогда жили в Куртатинском и Даргавском ущельях. Под натиском осетин, сражавшихся под предводительством легендарных героев Тага и Курта, и кабардинцев, надвигавшихся на ингушей с плоскости, последние отступили на восток - сначала в Санибанское ущелье, затем, через Чми, на правый берег Терека.
В 1927 г. в районе осетинского сел. Гутиаткау нами была записана легенда, приуроченная к местным пещерным погребениям. Легенда повествует о том, что в незапамятную старину, во время моровой болезни, в одной из пещер укрылась семья; она спаслась от заразы, но от голода, один за другим, умерли все члены семьи -муж, жена, ребенок. Аналогичную легенду нам сообщили в том же году в ингушском селении Фуртоуг, расположенном близ границы с Осетией; легенда также приурочена к пещерному погребению. В Осетии и в Ингушии до сего времени в различных горных аулах можно услышать одну и ту же легенду о том, что погребения в надземных склепах относятся к тому, очень далекому, времени, когда в крае была сильная чумная эпидемия.
В 1924 г. в осетинском селении Лац один из местных жителей сообщил нам, что, по преданию, углубления в чашечном камне, находящемся в этом селении, образовались от прикосновения пальцев нартов (богатырей, героев осетинского эпоса). Аналогичное предание записано нами в 1927 г. в ингушском селении Мецхал; чашеобразные углубления на камне, хранившемся в местном святилище, образовались от прикосновения пальцев героя ингушского эпоса Сеска-Солсы.
Башня Мансуровых в осетинском селении Даргавс, имеющая на кровле парапет с четырьмя остроконечными зубцами, а ниже верхних окон навесные бойницы (машикули), напоминает башни ингушского селения Цори; по осетинскому преданию, сообщенному нам в 1924 г. в селении Даргавс, башня Мансуровых построена ингушским мастером. В осетинском селении Саниба жители называют некоторые надземные склепы "ингушскими".
Приведенный нами материал, при всей отрывочности и противоречивости, ярко свидетельствует о давности и глубине культурного и экономического общения Ингушии и Осетии. Дальнейшие систематические разыскания в обеих автономных областях дадут, несомненно, богатейший конкретный материал, который позволит осветить затронутый нами вопрос с должной полнотой.
Необходимо, однако, отметить индивидуальные черты материальной культуры Ингушии.
В Осетии, например, нет сооружения, подобного мавзолею Борга-каш, нет склепов с открытой поминальной камерой, нет камней с высеченными на них прямоугольниками, состоящими из 22-х параллельных линий. Конусообразный склеп, редко встречающийся в Осетии, отмечен нами во многих аулах Ингушии. Имеются самобытные черты в устройстве ингушских святилищ, замков, в планировке горных селений.
К числу особенностей местной культуры надо отнести еще следующую черту: некоторые характерные детали присущи памятникам совершенно различного назначения.
Например, четырехгранный ступенчатый склеп представляет собой как бы уменьшенную боевую башню; у склепа, как и у башни, прямоугольное основание, суживающиеся кверху стены, ступенчатая пирамидальная кровля, конический замковый камень, желтая окраска.
Двускатный склеп очень напоминает распространенную в Ингушии форму святилища (типа храмов "Бейни-Сели", "Мятцил" и др.). Отпечатки руки бывают, как указано выше, на склепах и святилищах. В облицовке арки храма Магиерда имеется знак креста, сходный с теми крестами, какие встречаются на ингушских боевых башнях.
Камни с чашеобразными углублениями употреблялись в храмах (в храме Магиерда и в разрушенном ныне храме селения Мецхал), склепах (Хамхи) и башнях (в одной из боевых башен в селении Эрзи внизу вделан камень с чашеобразными углублениями).
Интересно также отметить, что к числу святилищ могут быть отнесены некоторые склепы. Мавзолей Борга-каш пользуется и ныне большим почетом у окрестных жителей; муллы и набожные люди заходят в него помолиться. Склеп с чашечным камнем в селении Хамхи был превращен в святилище, вследствие чего погребенное в нем тело еще в давнее время было извлечено и похоронено в другом месте.
Неодинаково отношение к святилищам в Ингушии и в Осетии. В Ингушии почитание святилищ почти заглохло; они в полном запустении; жители Джераховского и Мецхальского обществ утверждают, что празднества, совершавшиеся в честь местных святилищ, очень редко возобновлялись за последние тридцать лет. В Осетии, напротив, святилища еще и теперь пользуются большим почетом; нам приходилось бывать на многолюдных праздниках в Даргасском ущелье (в 1925 и 1927 гг.).
Местная материальная культура, вследствие ее многообразия и сложности взаимодействий с культурой как соседних областей, так и областей отдаленных (юга России и Востока), требует длительного, планомерного и углубленного изучения. Упомянутые экспедиции, имевшие разведочный характер, ознакомили нас с общей картиной наличия памятников древности краев и современного их состояния. Последующую работу необходимо проводить со стационарным уклоном, одновременно с этнографическими разысканиями. 

Окрестности селения Плиево. Мавзолей Борга-Каш. 1405 -1406 гг.

Окрестности селения Плиево. Мавзолей Борга-Каш. 1405 -1406 гг.

В этнографическом отношении современная горная Ингушия резко отличается от предгорной и плоскостной.
В горной части, родине ингушей, сохранились черты глубокой старины.
Аулы расположены на очень крутых, возвышенных местах или на дне глубоких замкнутых ущелий. Узкие тропинки, ведущие к ним, доступны лишь для всадника или пешехода, но не для арбы. Жилища сложены из камня. Башни, как более давние постройки, отличаются мощностью, прочностью и разнообразием форм. Значительное число их, несмотря на полную заброшенность, и теперь сохранилось достаточно хорошо.
Приземистые сакли с плоской земляной кровлей, выстроенные в несколько ярусов, сооружены очень незатейливо. Они низки, невелики по размеру; свет слабо проникает в них сквозь маленькие окошки. Под жилыми помещениями ютятся тесные загоны для скота. Улицы узки и круты. На окраине селения или вперемежку с жилыми домами разбросаны надземные склепы.
К числу позднейших построек принадлежат мечети несложной архитектуры, обычно - с черепичной двускатной кровлей и деревянным минаретом.
Некоторые аулы, расположенные на террасах скал, чрезвычайно живописны (Эрзи, Цори). Величественное, редкой красоты зрелище представляет башенный аул Вовнушки, расположенный на двух обрывистых утесах.
Башни - боевые и жилые — теперь редко бывают использованы под жилье. Полутемные, тесные сакли постепенно заменяются более просторными и светлыми постройками (Фуртоуг, Салги).
Малоземелье, неудобство средств сообщения (дорог и мостов), отдаленность от культурно-промышленных центров края послужили в последние годы причиной массового выселения жителей из гор на равнину. Вследствие этого жизнь в горах стала еще глуше. Население сильно поредело; во многих аулах осталось две-три семьи. Некоторые селения совершенно опустели и представляют картину глубочайшей заброшенности и разрушения (Вовнушки, Кошки, Хастмак и др.).
Устройство и убранство домов отличаются простотой и носят явные следы возрастающего влияния города. Помимо низких скамеечек, деревянных нар, шкур домашних животных, цветных ковров и циновок, характеризующих старину, почти всюду встречаются столы, стулья, зеркала и другие предметы, доставленные из города. Стены выбелены, иногда расписаны несложным узором и украшены лубочными рисунками или симметрично наклеенными конфетными бумажками, этикетками от городских товаров и т. п. К предметам старины, утратившим практическое значение, относятся большие деревянные замки и громадные медные котлы (для варки пива), подобные осетинским. Смесь старого и нового подмечается в утвари и одежде. Рядом с узкогорлыми медными кувшинами, неглубокими деревянными чашками и другими изделиями старого образца, почти везде найдется стеклянная и глиняная посуда фабричного производства. Очень характерен и живописен, веками выработанный, способ ношения ингушскими женщинами тяжелого медного кувшина с водой; кувшин поддерживается на плече одной рукой или на спине, посредством широкой повязки. Мужской горский костюм сохранился в большей неприкосновенности, нежели женский; праздничный наряд девушек значительно приближается к обычному городскому, русского покроя.
Старинную форму сохраняют трехструнные инструменты, на которых играют при помощи дугообразного смычка. Такие же инструменты можно встретить в надземных ингушских склепах.
Чрезвычайно интересны по орнаменту и сочетанию цветов ковры местной работы; очень изящны и также интересны по орнаментировке вышивки золотом по бархату. Искусство вышивания в настоящее время приходит в упадок и применяется для изделия предметов городской культуры - карманчиков для часов, крючков для подвешивания полотенца и т. п.
Неизменным украшением сакли является холодное оружие. У одного из жителей селения Салги нам пришлось встретить шашку с прекрасным клинком, с несколькими надписями. На одной стороне:
Anno 1656 ESZI ERIRI
На другой стороне:
ERIRIE IRE
Рукоять и ножны кавказской работы (серебро с чернью); вокруг рукояти надпись:
Т.Попова г. Варш.(а в а) 1845-го
По старинному обычаю в комнатах вешают пучки сухой ароматной травы.
В памяти стариков сохранилось много ценных воспоминаний о былой жизни, различных преданий и поверий. С их слов еще возможно записать сказания о древнейших обитателях края, о феодальной эпохе, о культе святилищ, некогда пользовавшихся большим почетом.
Например, в селении Фуртоуг Бибо Ахриев (85 лет) рассказывал, что в Джераховском ущелье неизвестному народу "джелты" приписываются погребения в могильнике, на котором мы делали раскопку. Каменная статуя, находящаяся в том же селении, остаток доингушской культуры. Из ингушей первыми в Фуртоуге поселились фамилии Ахриевых, Боровых и Льяновых; их родоначальник, по имени Дзарех, был родом из Аварии. На одно или два поколения позже прибыли в Фуртоуг Хаматхановы и Дуровы. Надземные склепы в Фуртоуге выстроены одновременно с основанием селения; один из них принадлежит роду Льяновых (пирамидальный), другой - Ахриевых (конусообразный). Там, где теперь обнажился древний могильник, в старину было священное место. В мае устраивался праздник. Пекли треугольные пироги. Резали козлят, шкуры которых развешивались на вилообразных шестах. Для шестов рубили молодые деревца; поручали делать это юношам, причем деревцо надо было срубить одним ударом. На священном месте молились и лечились от сглаза. Магометанство, боровшееся с язычеством, упрочилось здесь лет 50 назад.
Эджи Ахриев (89 лет) подтверждает, что первыми поселенцами в Фуртоуге были, по фамильным преданиям, Ахриевы, Боровы и Льяновы. По его словам, склеп Ахриевых воздвиг Дуго Ахриев, лет 140 - 160 назад; Эджи Ахриев является внуком Дуго. Первая башня в Фуртоуге была сооружена Льяновыми, лет 200 назад.
Колебания в датах обычны в устных рассказах. Для нас важно здесь то обстоятельство, что ингуши считают себя пришельцами, явившимися откуда-то с востока.
К святилищам, опустевшим и заброшенным, местное население относится с полным равнодушием. За последние два-три десятилетия, по свидетельству стариков, святилища почти совсем забыты. Рассказывают, что в Джераховском ущелье, несколько лет тому назад, во время засухи было совершено на вершине Столовой горы моление о даровании дождя.

 
При использовании материалов сайта,
ссылка на groznycity.ru обязательна
Разработано на CMS DJEM
© groznycity.ru