Влияние чеченцев на своих русских соседей проявилось и в одежде: «в платье обряды их» не были сходны с «великорассейскими», казаки носили костюмы на «татарское (т.е. горское. - Я.Л.) обыкновение». Казаки носили черкеску, бешмет, кавказскую меховую шапку, ноговицы; женщины их также «приняли уборы» от горских женщин. Все украшения казачек были приобретены у горских мастеров. Элементы чеченской и горской одежды вообще настолько проникли в быт казачества, что даже героев русских песен казаки «одевали» по своему подобию. В песне «Иван Грозный встречается с сыном Курбского» герой этой песни выходит навстречу царю «в коричневой черкеске нараспашечку». Щегольство казаков в одежде состояло в подражании чеченской.
Казаки переняли у своих соседей все виды холодного оружия; особенно они ценили уникальные шашки «терс-маймуны» и «калдыны», которые были распространены в Чечне. Заслуженной славой пользовались и шашки, изготовленные в ауле Старые Атаги, они воспевались даже в казачьих песнях.
Безусловно, вышесказанное не исчерпывает всей полноты воздействия материальной культуры горцев (в особенности чеченцев) на материальную культуру пограничного русского населения, т.е. терско-гребенского казачества. Многие вопросы из-за отсутствия соответствующих источников остаются вне поля зрения. Воздействие русской материальной культуры на чеченцев прослеживается в тот период слабее; дело в том, что эффективное воздействие ее на горцев началось только во второй половине XIX в., когда на Кавказ стал проникать русский капитализм. Дореволюционные историки отмечали факт более слабого влияния казачества на горцев: «...нельзя не признать громадного значения казачества в деле расширения русских владений вооруженной рукой: терские, гребенские, а затем и другие казачьи войска бесспорно сыграли славную роль в территориальном расширении государства и в открытии для его культурных влияний новых мест и народностей; но сами казаки, по крайней мере в древнейших своих представителях (терцах и гребенцах), не несли этого культурного влияния, а, напротив... заимствовали во многих случаях культуру покоряемых ими народностей». Но полностью согласиться с данной точкой зрения нельзя. Так, чеченские князья XVIII в. неоднократно приглашали к себе русских мастеров - строителей и плотников - для сооружения своих домов. Горцы, как правило, высоко ценили работу русских мастеров по дереву, железу, всячески старались оставлять их у себя. Кроме того, нельзя не учитывать проникновения в быт чеченцев через казаков изделий русских мануфактур и заводов: тканей, посуды, качественного железа, огнестрельного оружия и т.д.
Появление и рост русского населения на Тереке влекло за собой увеличение в Чечне посевных площадей риса и других зерновых культур, а также сбора марены и разведения шелковичных червей, так как для горцев появился широкий рынок сбыта. Все это, конечно, благотворно сказалось на развитии хозяйства и общей земледельческой культуры всех горцев, в том числе и чеченцев.
Относительно оживленные политические, экономические и культурные взаимоотношения казаков и горцев не могли развиваться без взаимного, хотя бы элементарного знания языка. Если в первое время необходимость в переводчиках восполняли выходцы из Кавказских гор, приходившие «на житье в Терский город с женами и детьми», то впоследствии, в XVII—XVIII вв., в связи с расширением контактов взаимное знание языка стало просто необходимым. Казачество рано познакомилось с горскими языками, усваивая названия многих вещей, употребляемых горцами в хозяйстве. Перенимая горские изделия, казаки перенимали вместе с ними и их названия, тем самым пополняя свой словарный запас. В XVIII в. многие гребенские казаки хорошо знали северокавказские языки, в том числе и чеченский. Так, в 1742 г. гребенцы просили увеличить жалованье, мотивируя это тем, что их часто посылают в дальние места и «до Кабарды ж, и до Чечней беспрестанно... понеже у них имеются тамошнего языка знающие и всегда в службу употребляются больше».
Одновременно русское правительство в своих интересах старалось обучить русскому языку горских аманатов (по существу, заложников), содержащихся в Кизляре. В 1763 г. кизлярскому коменданту было дано указание «доводить их (аманатов) к частому обращению с русскими, призывать их в табельные дни к столам и учить грамоте российской и татарской».
Интересно отметить, что и чеченцы стремились обучать своему языку и грамоте малолетних русских пленных. Документ 1757 г. рассказывает, что пленного казачьего мальчика хозяева содержат в хороших условиях и «обучают по-татарски грамоте».
Таким образом, искреннее стремление широких слоев чеченцев и русских на Кавказе к дружбе и добрососедским отношениям, развитие политических, экономических контактов приводили к обоюдному знанию языка, а значит, и к взаимообогащению их. В чеченском языке был усвоен ряд слов, которые по форме и значению совпадают с русскими.
Влияние местных горских (в особенности чеченского) языков на говор терско-гребенского казачества было весьма значительным. Как мы указывали выше, многие казаки знали чеченский язык, иногда даже употребляли его в домашнем быту.